Дом и война маркизов короны - О`Санчес

— Ты так полагаешь? Хм… Как же тогда Бурые с пустою казной живут? Всем известно: герцоги, а клянчут у государя постоянно… Хотя… Дальше убеждай.

— Магия денег очень велика. С позволения сказать, даже если бы Его Величество император… — Старый слуга опять смолк, не решаясь продолжать, ибо материя обозначенного примера была чересчур…

— Давай, давай, от государя не убудет… — Хоггроги потрепал имущника по плечу и соизволил ухмыльнуться. — Я ему ничего не скажу про твои дерзостные измышления…

— Даже если бы сам государь повелел считать ценность золота как меди и наоборот, то… у него ничего бы не получилось, кроме великой смуты по всем пределам земли, хотя количество того и другого металла в общем — не изменилось бы ни на медяк.

Маркиз задрал глаза к невысокому своду кабинета, покачался на задних ножках кресла…

— Да… если представить… Хорошего бы из этой затеи не вышло. Продолжай, но уже поближе к нашим рубежам.

— То есть, ваш батюшка посчитал, и я с ним всею душой согласился, что в подвалах да сундуках, мертвым грузом, ваши деньги еще лучше работают, чем их в рост купчишкам давать. Выгоднее покровительствовать купцам, разводить их как коров, защищать, когда надо, мечом и монетою, и пусть тогда действуют на свои денежки, богатеют сами, да молоко и сыр в ваш дом приносят. Э-э… Под молоком и сыром я подразуме…

— Дальше, я понял.

— То же и крестьяне: с одного боку невидимые заграды стоят, с другого — за горами за долами — не видимые из-за гор полки вашей светлости. Невидимые — да наготове, земледельцу и спокойно. Всяк из нас — свое пашет: крестьяне — особо, купцы особо, ну и дворяне… А мертвые деньги в казне — они могут воскреснуть, пригодиться, предположим, один-единственный раз, но именно этот раз и будет самым необходимым. Но блеск этих нетронутых денег будет светить и приносить великую пользу долгие, долгие благополучные годы…

— Ху-хумм… Надо подумать. Я подумаю. Хорошо, Модзо, твоим докладом я доволен, объяснения твои приняты полностью, но…

— Виноват, ваша светлость!..

— В чем именно? Я же сказать еще не успел. Ты раб, что ли, виниться наобум?.. А собирался вот что: во-первых, повторю: укроти в себе самоуправство, занимайся только Гнездом, не то быть худу. Гнездом и поставкой всего необходимого в замок светлейшей маркизы Эрриси, моей дорогой матушки. А второе — почаще бы ты со мною беседовал о всяком таком отвлеченном… якобы отвлеченном, а на деле — очень полезном. Понял?

— Да, ваша светлость. Будет сделано.

— Ступай. Я крепко поразмышляю насчет золота, его бездействия и работы, и потом мы это дело еще с тобой обсудим, ибо мне очень уж понравились твои рассказы, хорошо поешь, на мой вкус — пуще, чем поэты, да трубадуры-былинники.

Повинуясь неслышному свистку имущника, появился слуга, подхватил, кряхтя, тщательно запертую шкатулку в обе руки, и маркиз вновь остался наедине с утренними делами. Хоггроги, после разговора с имущником, сразу же повеселел, даже попытался напеть что-то и смущенно замолк: того и гляди на крик прибегут испуганные слуги. Так уже бывало пару раз: в собственном-то замке челядь попривыкла к руладам его сиятельства, а здесь пока еще… Теперь предстояло нудное, однако же в чем-то приятное для Хоггроги занятие: сверка ведомостей о продовольственных и иных запасах в заградных крепостях. Сушеные коренья, зерно, вяленая рыба, озерная и морская, вяленое мясо, ящерное и молочное, солонина, жир, сало, вина, уксус, даже питьевая вода в бочках… Кожи сапожные, кожи для тегиляев, для штанов… Полотно обтирочное, полотно бельевое, запасы подков да наконечников, да соль, да масло горючее… Все это обязано быть всегда под рукой, в заранее расчетных количествах, и обновляться своевременно — также должно. Близлежащие городки, дворянские поместья — все имели четкую разнарядку по натуральным налогам, все под страхом жесточайших немедленных кар своевременно исполняли эту почетную повинность, и все-таки лишь неусыпный надзор делал это исполнение по-настоящему безупречным. Хоггроги с детских лет нравилось сидеть рядом с отцом в его рабочем кабинете и перебирать свиток за свитком, ведомость за ведомостью, сравнивать должное с достигнутым, выявлять корень и причину спотыков, которые иногда случались… Ведди Малый, похвалив бдительного отпрыска, немедленно принимал меры и подробно объяснял для Хоггроги, почему в одном сбойном случае стоит казнить провинившегося, а в другом, внешне похожем, достаточно вслух и без крика указать на ошибку…

Опять скрипнула дверь. Двери в спальные и рабочие покои властителей удела всегда оставляли скрипучими, вроде как дополнительная бдительность, шумовая стража, но Хоггроги подумывал над тем, как бы этот устаревший обычай… того…

— Ваша светлость! — Керси уже не голову просунул, а весь вошел в кабинет и поклонился большим поясным поклоном. — Ее светлость маркиза Тури!

— Да сейчас я… скоро уже… Что, она уже здесь?

— Так точно, ваша светлость! — паж рукой показал на дверь и пожал плечами, как бы добавляя жестом: я тут ни при чем.

Не было времени одергивать Керси за развязность, смешанную с солдафонским этикетом, поэтому Хоггроги просто дал ему подзатыльник, и пока юный паж с грохотом вылетал в дверь, Хоггроги успел запахнуться и перепоясать халат потуже.

— Ты уже проснулась, мой птерчик? Как себя чувствуешь? Какие сны видела?

— Все бы хорошо, но мои барабанные перепонки сейчас лопнут… от рева некоторых некормленых маркизов… Да, я проснулась и уже час безуспешно жду своего повелителя к завтраку.

— Уже? — Хоггроги обернулся к здоровенным водяным часам в углу кабинета… — А я и не заметил. Знаешь, как это бывает, пока то да пока се… Свиток да другой… Э, э, э!.. Что это у тебя за… Стой, не подходи!

Только сейчас Хоггроги заметил, что его юная супруга что-то прячет в правой руке за спиною… Но маркиза Тури и не подумала внять оборонительным словам его светлости владетельного маркиза Короны Хоггроги Солнышко, напротив, она была полна решимости и подступала, выставив вперед объемистый, высоко вздернутый животик, все ближе, пока, наконец, ее оробевший супруг не уперся спиной и затылком в злосчастные водяные часы. Он уже обо всем догадался и просто тянул время, не надеясь даже на чудо.

— Осторожнее, мой дорогой, не разбей, они очень дорогие и древние, и вообще это мое приданое. Ну, иди же сюда, примирись с неизбежным. — Маркиза вывела руку из-за спины и — да, так и есть — зловеще взмахнула куаферным гребнем, выточенным из драгоценного панциря ящера капуни.

— Не буду.

— Но ты обещал, что будешь.